Новая теория предполагает, что культура является движущей силой значительных изменений в эволюции человека

В мире, где каждый день рождаются новые технологии, переписываются законы и меняются социальные нормы, мы почти не замечаем, как сама суть человеческой эволюции претерпевает глубокую трансформацию. Не гены — те древние, медленно меняющиеся коды, которые веками определяли, кто выживает, а кто нет — теперь главный двигатель нашего вида. Вместо них — культура: идеи, институты, правила, технологии, передаваемые не по наследству, а через обучение, общение и коллективное накопление знаний.

Исследователи из Университета штата Мэн, доцент Тимоти Уоринг и эколог Закари Вуд, предлагают революционную гипотезу: человек находится в середине великого эволюционного перехода — от биологического к культурному видообразованию. Это не просто изменение образа жизни, а фундаментальный сдвиг в том, что значит быть человеком. Мы больше не эволюционируем как отдельные организмы, подчиняющиеся законам естественного отбора; мы становимся частью сложной, адаптивной системы — социального суперорганизма, чья «ДНК» записана не в клетках, а в школах, больницах, правовых системах и цифровых сетях.

Их работа, опубликованная в авторитетном журнале BioScience, основана на междисциплинарном анализе данных из антропологии, биологии, экономики и истории. Они показывают, что культурные практики — будь то сельское хозяйство, медицинские вмешательства или система образования — распространяются и совершенствуются в десятки, а иногда и сотни раз быстрее, чем генетические мутации. Генетическая эволюция требует поколений, чтобы закрепить полезный признак; культурная же может внедрить решение за годы, месяцы, даже дни. Очки исправляют близорукость, кесарево сечение спасает жизнь матери и ребенку, вакцины предотвращают эпидемии, интернет объединяет миллиарды людей для совместного решения проблем.

Все это — не результат биологической адаптации, а продукт коллективного разума. И именно эта способность к культурному наследованию позволяет человечеству выживать в условиях, которые природная эволюция никогда бы не предусмотрела: в городах с загрязненным воздухом, в климатических зонах, где раньше не мог жить человек, в условиях, когда репродуктивная функция зависит от лабораторий, а не от инстинктов.

Это означает, что наша судьба все меньше определяется тем, какие гены мы унаследовали от родителей, и все больше — тем, где мы родились, какая у нас система здравоохранения, насколько развита образовательная инфраструктура и насколько эффективно работает общественный институт. Спросите себя: что важнее для вашего благополучия — ваша ДНК или ваша страна? Ваша личная выносливость или доступ к чистой воде, вакцинам и интернету?

Ответ очевиден. И этот ответ становится все более универсальным для всего человечества. Более того, культурная адаптация работает не на уровне отдельных индивидов, а на уровне групп. Она требует кооперации, доверия, общих норм и институтов. Именно поэтому наиболее успешные сообщества — те, которые умеют создавать и поддерживать сложные социальные структуры: от местных кооперативов до международных научных сообществ. Культура, как ни одна другая сила, усиливает групповую сплоченность — и именно она делает группы более адаптивными, устойчивыми и мощными.

И здесь возникает один из самых смелых выводов исследования: мы можем находиться на пороге нового типа индивидуальности. В истории жизни были моменты, когда отдельные клетки объединились в многоклеточные организмы, когда одиночные насекомые стали частью колонии, действующей как единый организм. Эти переходы индивидуальности изменили саму природу жизни. Уоринг и Вуд предполагают, что человечество переживает аналогичный этап — но теперь не биологические клетки объединяются, а культурные элементы: идеи, технологии, институты.

Человек перестает быть автономным биологическим существом и становится компонентом гигантского культурного организма, который эволюционирует не за счет мутаций ДНК, а за счет изменений в социальных системах. В будущем, возможно, наши потомки не будут «эволюционировать» как индивиды — они будут развиваться как части сложной сети, где успех одного — успех всех, а выживание зависит не от силы тела, а от прочности общества.

При этом исследователи предостерегают от романтизации этого процесса. Культурная эволюция — не синоним прогресса. Она может порождать как великие достижения — медицину, науку, права человека — так и жестокие системы: неравенство, преступность, экологическое уничтожение. То, что культура быстро адаптируется, не значит, что она всегда выбирает лучшее. Именно поэтому их работа — не просто теория, а призыв к осознанности. Если мы хотим избежать катастроф, нам нужно понимать, как работает этот новый механизм эволюции.